Когда кто-то упоминает о «себе, любимом», в этом всегда звучит ирония. Практически никому не удается произнести эту фразу без усмешки, без пожатия плеч. Мы словно слегка извиняемся – и даем собеседнику понять, что это мы не всерьез.
Ольга Сульчинская
А ведь мы долгие годы избавлялись от советского наследия, когда со школы детям твердили, что «Я – последняя буква алфавита». Мы вспомнили и про гордый «Азъ», возглавляющий старославянскую азбуку, и про англо-американское вечнозаглавное «I». Мы вспомнили и про то, что любовь к себе есть точка отсчета, ибо сказано: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Матф. 22:39).
Да и психологи не устают повторять, что пока мы не научимся любить себя сами, нас будет терзать неистовая жажда любви. Но как бы ни искали мы ее во внешнем мире и сколько бы мы ее ни находили, наша жажда останется неутоленной. Потому что, не имея источника любви в самих себе, мы не сможем ее усвоить извне. И она навсегда останется для нас чем-то, что «по усам текло, да в рот не попало».
Но все это не помогает. Нам не удается полюбить себя. И даже попыток таких мы стыдимся. Потому и закавычиваем интонацией «себя, любимого», произносим это как цитату из чужой речи, как слова, смысл которых нам известен, но под которыми мы сами не подпишемся.
Но – почему? Если мы приняли и постановили, что любить себя – можно, нужно и хорошо, откуда же берется наша стыдливость?
Для нее есть основания. И кроются они в значении, явном и подразумеваемом, слова «любовь». Словари чаще всего определяют любовь как сильное эмоциональное влечение, сердечную склонность. Но таковое влечение и склонность вызывают в нас объекты, которыми мы восхищаемся. Возлюбленные, дети, Родина, домашние животные или дикая природа – все то, что мы любим, кажется нам прекрасным. Верно и обратное: что кажется нам прекрасным, то мы и любим.
А сами себе мы прекрасными кажемся не слишком часто, правда?
Большинству из нас, вероятно, хочется быть такими в глазах других, но сами-то мы видим свои недостатки вполне ясно, а вот поводов для восхищения находим не так уж много. И нос-то у нас картошкой или, напротив, морковкой, и талия не та, и харизма подводит, и работоспособность с трудолюбием оставляют желать лучшего… Так что же, чтобы любить себя, надо попрощаться со здравым смыслом и обзавестись внутренней слепотой? Не слишком ли дорогая цена?
Но и альтернатива как-то не очень привлекательна – постоянно себя критиковать, попрекать, указывать на свои грехи и огрехи… И окружающие нас в таких случаях не упускают случая заметить: «Как ты можешь так себя не любить?», справедливо опасаясь, что мы и к ним, в свою очередь, можем отнестись с той же требовательностью.
Есть ли у нас какой-нибудь третий путь?
Может, и есть. Может быть, не стоит ждать или требовать от себя (как и от окружающих, впрочем) любви к себе – может, начать с милосердия, заботы, дружелюбия.
Нам трудно полюбить того, кто не вызывает симпатии. А вот отнестись к нему дружелюбно – вполне можно. У дружелюбия есть еще один плюс – его можно пробудить в себе, вызвать волевым усилием. С любовью это не получается. Она в этом смысле как халва – согласно поговорке, сколько ни кричи «Халва, халва!», во рту слаще не станет.
Но можно сказать себе: «Сейчас я буду дружелюбным» – и именно так себя и вести. Чувства не подконтрольны нашему сознанию. Но своим поведением мы способны управлять. Дружелюбие доступно и тому, кто в настоящий момент не способен испытывать любовь.
То же самое касается милосердия и заботы. Для того чтобы лечить больного, врачу не обязательно его любить. Сестра милосердия делает перевязку и приносит питье даже тем, кто не вызывает у нее ни малейшего одобрения.
Мы можем быть сами себе несимпатичны – иногда так оно и бывает. Но пусть это не мешает нам о себе заботиться. Укрыть себя одеялом. Подать себе стакан воды. Предложить себе хорошую книжку. Подыскать подходящую работу, а не абы какую. Окружить себя не случайными людьми, а друзьями, с которыми нам тепло и интересно.
Что касается ближнего, то, быть может, и здесь любовь – сияющая цель, которая освещает нам путь. Далек ли он будет, близок ли, как знать. А начать его можно с первых шагов – с заботы, милосердия, дружелюбия.